Кто я есть? №5 (15), май 2008г.

«Исследование себя – это самое полезное из всех прочих исследований» - этой мыслью заканчивается предыдущий выпуск «ГОЛОСА ОБИТЕЛИ».  В этом номере мы попытаемся познакомиться с самим предметом исследований, то есть, ответить на вопрос: «А кто же я есть?» (см. «ГОЛОС ОБИТЕЛИ» №7(7), 2007г.: «Есть ли во мне что-нибудь, что может войти в вечность?»). Как правило, наиболее полно ответить себе на этот вопрос человек может только перед страхом смерти (если захочет задуматься над ним).

Когда мы начинаем изучать свой страх смерти, то видим в нём страх перед тем, чтобы отпустить мгновение, - страх, с которым мы никак не можем совладать.  В нём присутствует  боязнь мимолётности, неизвестного и вечно меняющегося следующего мгновения жизни
(см. «ГОЛОС ОБИТЕЛИ» № 5(5), 2007г.). Из-за этого страха мы огульно отрицаем смерть,  а вместе с нею и жизнь.

Внутри нас есть так много того, что мы не желаем переживать. Внутри нас так много страха, вины, гнева, смятения и жалости к себе. Так много сомнений в своих силах, так много неубедительных оправданий.  Мы не решаемся поделиться своими сокровенными переживаниями с кем-то другим, и даже с собой. Мы больше всего боимся показаться плохими, нелюбящими и не достойными любви – только потому, что думаем не так, как все (хотя и не знаем, как думают все, ибо они тоже это скрывают).

Между тем, различные состояния нашего сознания непредсказуемы; они постоянно приходят и уходят, и некоторые из них мы никогда не хотели бы переживать. Но эти состояния возвращаются, и мы поспешно ищем возможности подавить страх, ощущаем отвращение к себе и опасность своего положения.

Это постоянное устранение из сферы внимания нежелательных переживаний
(см. «ГОЛОС ОБИТЕЛИ» №6(6), 2007г.) заставляет нас  чувствовать страх каждый раз, когда мы оглядываемся на себя и говорим с сожалением: «Это не я; этот страх не может быть мной. Гнев – это не я; отвращение к себе и сознание вины не относятся ко мне» и тому подобное. Однако, эти чувства преследуют нас. И мы продолжаем спрашивать себя,
каковы же мы на самом деле. Как нам  открыться тому, что мы отрицаем? Тому, что есть, хотя, по нашему мнению, его не должно быть?

Мы желаем быть какими-то другими, и это – наш ад, наше сопротивление жизни. Размышляя о конце своей жизни (пути Господни неисповедимы, никто не знает своего часа),  мы смотрим на своё прошлое и спрашиваем себя, как можно целостно умереть (ведь понятие «исцеление души» означает возвращение утраченной целостности), если мы прожили такую фрагментарную жизнь? Мы спрашиваем себя, кто, за всеми нашими мнениями о себе,
на самом деле есть тот, кто живёт и умирает?

Создаётся впечатление, что мы стали ущербным подобием своего изначального облика. Наш внутренний мир напоминает разбитое зеркало, а переживания – многочисленные отражения в осколках этого зеркала.
Поэтому вместо единой целостной реальности мы видим  несогласованные фрагменты того, что есть, и того, что мы воображаем.

Глядя на эту ущербную реальность, мы с досадой обнаруживаем, что  отдельные её стороны не такие, какими мы бы хотели их видеть.  «Я не хочу, чтобы люди видели моё вожделение, ведь оно не должно быть таким сильным, как у меня».  И  этот кусочек переживаний устраняется из сознания. Вы замечаете  свою жадность и корысть, свои сексуальные фантазии, желание быть лучшим и постоянную обеспокоенность чем-нибудь. И тогда вы начинаете всеми силами избавляться от них. Ведь они представляют собой недопустимые стороны того существа, которым вы себя считаете.

Ту часть личности, которая содержит наши представления о себе, мы называем «своим умом», хотя правильнее было бы называть её просто «умом». Ведь когда вы называете это «мой ум», вы исключаете из него те фрагменты, которые вам не нравятся, и поэтому, взглянув в своё ущербное зеркало, вы не видите в нём практически ничего реального. Оно отражает лишь те качества, которые вы желаете иметь, исключая всё остальное,
не показывая вас целиком.

Чтобы достичь исцеления своей души, мы не должны  в себе ничего отвергать (именно ради этого и существует Таинство Исповеди!). Однако, мы редко отказываемся от своих суждений, чтобы найти в себе место для самих себя. Сама необходимость постоянного ухода от того, что есть, необходимость быть (или казаться) кем-то другим, превращает нашу жизнь в ад, в постоянное сопротивление. Таким образом, большую часть своей жизни мы проводим в созданном нами  аду.

Гнев даёт хороший пример того, как мы скрываем свои переживания от самих себя.  Для многих людей гнев – совершенно неприемлемая эмоция – с одной стороны, и очень навязчивый образ действий – с другой. Вряд ли возможно найти человека, который был бы полностью свободен от гнева. Быть без гнева означает не иметь желаний и стереотипов по поводу того, какой должна быть жизнь. Нет ожиданий – нет и разочарований. Наш гнев представляет собой спонтанный взрыв, который случается, когда действительность противоречит нашим представлениям о ней (вспомните, что в православии называют праведным гневом и на кого он должен быть обращён).

Столкновение с реальностью, которая не  согласуется с нашим имиджем, с нашими ожиданиями, смущает и  расстраивает нас. Мы не знаем, кем в действительности являемся, потому что думаем о себе в терминах своих идей и представлений. Жизнь постоянно являет нам истину, а мы упорно отворачиваемся  от неё. Наши переживания всегда причиняют нам боль, поэтому вся наша жизнь – сплошное страдание. Чтобы как-то смягчить его остроту, мы считаем виноватым весь мир, всех окружающих, предполагая, что все неприятности приходят к нам извне. Ценой потери реальности мы покупаем безопасность пребывания в клетке наших представлении о себе.

Наш страх смерти прямо пропорционален страху жизни. Думая об умирании, мы представляем себе потерю того, что называется «мной». Мы желаем всеми силами защитить свою личность, хотя, за вычетом постоянно меняющейся идеи, у нас почти нет доказательств реальности «я». Мы боимся, что в смерти потеряем своё «я», способность быть «собой».
И замечаем, что чем сильнее наше представление о «я», тем глубже отмежевание от жизни, и тем сильнее страх смерти. Чем больше сил мы вкладываем в защиту  своего «я», тем больше у нас того, что мы боимся потерять и тем дальше мы от Бога (см. Мф. 10:37).

Фактически, мы часто относимся к себе как к разрезанной картинке, в которой недостаёт многих частей.  С недоумением смотрим на очень искажённый и неправильный образ себя, который построили сами, изуродовав до неузнаваемости образ Божий. Смотрим на этот образ себя и замечаем только его фрагменты, только поверхностные разделения и частности. И справедливо  удивляемся: «Кто же на самом деле этот я?».  

Большинство людей боятся столкнуться со всем тем, что они подавили, потому что думают, что это худшая часть их самих. Они опасаются запретных проявлений своего естества, которые были задвинуты ими за порог осознания для того, чтобы защитить свой имидж, то есть тот образ, за который они себя выдают (и принимают, обманывая  себя).

(Продолжение в следующем номере).