Первые шаги на пути восхождения. №3(13), март 2008г.

Святые отцы отмечают, что обожение имеет свои ступени, от самых начальных и до самых высоких. Научившись смирению, мы начинаем труд по исполнению святых Христовых заповедей в нашей повседневной жизни, с покаянием и великим терпением, ради очищения от страстей.

Согласно святым отцам, это первая ступень к обожению, именуемая делание.  Это – аскетическое руководство, начало пути.

Естественно, ступень эта вовсе не легка, потому что велика брань ради искоренения внутренних наших страстей. Великое самопринуждение необходимо каждому для всего этого. Потому Господь и сказал: «Царствие Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его».

Все христианские добродетели – это различные проявления одной великой добродетели любви. ЛЮБОВЬ ИЗГОНЯЕТ ИЗ ДУШИ ТО, ЧТО СЛУЖИТ ПРИЧИНОЙ ВСЯКОГО ЗЛА И СТРАСТЕЙ – ЭГОИЗМ, так как всякое зло происходит внутри нас от эгоистичной направленности на самого себя, от болезненной любви к самому себе. Поэтому Церковь предлагает нам культуру аскезы (самоотречения). Без аскетических подвигов не может быть духовной жизни, нет борений и
нет продвижения. Ради очищения от своих внутренних страстей мы оказываем послушание, постимся, бодрствуем, трудимся в поклонах и стоим на молитве. Если бы православная Церковь перестала быть аскетичной, она перестала бы быть православной. Она бы уже не помогала человеку избавиться от страстей и стать богом
по благодати.

Итак, перед нами многоступенчатый путь, по которому мы решили идти со всем смирением. С чего же начать? Какой шаг должен быть первым? Как на практике достичь того, чтобы почувствовать  себя более грешным, чем другие, среди которых есть ужасные преступники и злодеи? Это чувство есть опять-таки естественное следствие подвига.

Каждый из нас может вспомнить множество ситуаций из собственной жизни, подобных следующей.

Группа из нескольких человек одновременно принимала участие в каком-то событии. Например, все вместе посетили  выставку, или  отдыхали в одной компании и т.д. Спустя некоторое время, они снова собрались, чтобы  обменяться впечатлениями.

Со стопроцентной гарантией можно утверждать, что разговор будет происходить примерно так:

 - Ты видел то-то и то-то?

 - Нет, не обратил внимания. А  ты слышал то-то и то-то?

 - Нет, не обратил внимания.

 - А ты заметил…?

 - Нет! ...

Следовательно, в жизни каждого человека НЕ СУЩЕСТВУЕТ того, на чём не останавливалось его внимание.

Подвиг постоянной внимательности ко всем своим чувствам, желаниям, мотивам поступков и т.д., в общем, ко всем движениям души, называется ТРЕЗВЕНИЕМ (или бодрствованием).

По святоотеческому учению, у делателя евангельских заповедей взоры ума постоянно устремлены на свою греховность, то есть, на постоянные падения и отступления от заповеданного пути.  С исповеданием своих немощей Богу и плачем, он заботится об открытии в себе новых язв и пятен. Открывая их при помощи Божией, он стремится ещё к новым открытиям, влекомый жаждой достижения Богоприятной чистоты. На согрешения ближних он либо не смотрит вообще (не до этого, самому бы не упасть под грузом своей «грязи»), либо взгляд его бывает поверхностным и не с осуждением, а с любовью.

Такого душевного устроения требуют от нас святые отцы (см. преп. Нил Сорский. Слово 5, помысел гордостный). Без такого самовоззрения святые отцы признают самый молитвенный подвиг неправильным. Брат сказал преподобному Сисою Великому: «Вижу, что во мне пребывает непрестанная память Божия». Преподобный отвечал: «Это не велико, что мысль твоя при Боге: велико увидеть себя ниже всей твари».

Молитва есть вопль и плач смирения. При недостатке смирения молитвенный подвиг делается удобопреклонным к самообольщению
и к бесовской прелести.

В святоотеческих поучениях приводятся слова одного святого старца, что «путь смирения – телесные и душевные труды в разуме». Что значит трудиться в разуме? Это значит – нести любую тяжёлую жизненную ношу как расплату за свою греховность, в надежде получить прощение от Бога. Что значит трудиться безрассудно (без разума)? Это значит трудиться либо с ропотом, либо с плотским разгорячением, с тщеславием, с уничижением других, не могущих нести такого труда по немощи, неспособности или по лености. В последнем случае, любой труд, независимо от полезности его результата, не только бесполезен для души, но и вреден, как наполняющий её самомнением, при котором нет места в душе ни для какой добродетели.