Продолжаем знакомиться с собой. №5(5) июль 2007г.

Начало в № 4(4).

Второй разновидностью защитного поведения, часто используемого нами, т. е.  вторым защитным механизмом является  рационализация – изобретение мнимых объяснений для своих проступков и неудач. Если мы оправдываемся, выискиваем смягчающие обстоятельства, то  наше сердце уклоняется "к словам лукавым для извинения дел греховных вместе с людьми, делающими беззаконие…" (Пс. 140; 4). Выдумывая логичные объяснения совершённым проступкам, или прикрываясь благовидными мотивами, мы находим приемлемые основания для непохвальных действий. Скажем, собственная агрессивность трактуется как высокая активность, безразличие – как независимость, скупость – как бережливость и так далее. Вот мы и потакаем себе.

Проиллюстрируем это двумя примерами:

1). "Я делаю это исключительно для твоего блага", - уверяем мы порой  ближнего (подразумеваются поступки, совершённые с нарушением  одной или нескольких Заповедей).  А на самом деле здесь  таится прямо противоположное утверждение: "Я не хочу, чтобы это  сделали мне. Я даже хочу, чтобы ты немного пострадал".

2). Допустим, врач не вылечил пациента по причине своей некомпетентности, но не оценивает себя критично. Тогда горе-доктор ищет виноватого:  упрекает больного в недисциплинированности, в нарушении медицинских предписаний; ссылается на сложность заболевания, несостоятельность научных теорий, неточность полученных анализов и т.д. При любом варианте обвинение отводится от себя, а значит, впредь можно жить "со спокойной  душой",  не утруждая себя повышением квалификации.

Поэтому нужно постоянно помнить, что любые наши действия, нарушающие Заповеди, всегда имеют скрытую негативную сторону.

Третьим типичным защитным механизмом является отрицание всего, что угрожает престижу, подрывает самоуважение, травмирует самолюбие. Основные формулировки при этом: "это неправда",  "не может быть", "не вижу, не слышу", "моя хата с краю", "не выдумывай" и тому подобное. В житейском обиходе это называют "позицией страуса", прячущего голову в песок.

Очевидно, что одной из разновидностей отрицания является бессознательное неверие в бытие Божие и в бессмертие души, которое характеризуется тем, что причина отказа от веры -  не осознаётся. Человек не понимает, почему он противится Богу, не хочет говорить на религиозные темы, читать Библию, ходить в церковь или молиться дома. Оправдывается же при этом тем, что "не созрел", "не готов вести духовный образ жизни", что "ему это не надо"и тому подобное.  За этими смутными доводами скрываются, как правило, бесы, мешающие человеку увидеть свои грехи и покаяться. Тайный смысл такого неверия: "Раз Бога нет, то ни перед кем не придётся отвечать, а иначе – очень страшно".

"Бессознательное неверие", разумеется, не следует смешивать с так называемым "добросовестным, доброкачественным" неверием,   которое  было, например, у апостола Фомы.  Он прежде желал убедиться в правильности своей веры, а затем уже никогда не сомневался в ней (Ин. 20; 24-29). 

В светском,  далёком от религии  обществе, принцип отрицания, как правило, окружает всё, связанное с нашей кончиной.  Отторжение мысли о смерти бывает столь сильным, что люди строят долгосрочные прогнозы и планы, совершенно не сообразуясь с волей Божией (Иак. 4; 13-16). Вот почему час смертный и застаёт врасплох. Даже существует на эту тему анекдот.  Муж заявляет своей  жене: "Если кто-то из нас умрёт раньше другого, я, наверное, перееду в Париж".

В некоторых обществах, (например, американском) разговор о собственной смерти – тема недозволенная; на неё наложено табу. Это – одна из причин духовной чёрствости, внутренней пустоты, а значит, безудержного роста убийств и самоубийств или медленного самоуничтожения посредством курения, алкоголя, наркотиков, злоупотребления лекарствами и т.д.

В этой связи интересны выводы американских учёных, более 20 лет проработавших с безнадёжными больными  и описавших 5 стадий, через которые проходит умирающий человек.

1.        Отрицание самой мысли о смерти. Внутренний протест: активное отторжение диагноза, неверие в него, требование немедленно перепроверить и исправить вкравшуюся "ошибку".  И всё же отрицание смерти не в силах устоять перед реальностью неминуемой кончины. Её грозное дыхание отрезвляет, принудительно ставит перед самим собой,  словно "выворачивает наизнанку".

2.        Наступает стадия ненависти: человек собственными усилиями пытается победить или хоть как-то  защититься от смерти.

3.        Затем он торгуется с ней, например, старается умолить Бога продлить его дни в обмен на покаяние и обещание делать добро.

4.        Понимая, что торговаться нелепо и бессмысленно, что отчаянные попытки справиться с ситуацией потерпели крах,  больной впадает в депрессию.

5.        Но душевный кризис может стать моментом  истинного самопознания. Как только человек прекращает держаться за жизнь, он начинает принимать реальность смерти. Именно тогда происходит настоящее чудо – душа воскресает, обретает глубокий покой и твёрдую почву. Отрицанию смерти уже нет места.

Умирающий, если он христианин, уверен в правоте  слов апостола Павла: "…Никто из нас не живёт для себя и никто не умирает для себя, а живём ли – для Господа живём, умираем ли – для Господа умираем. И потому, живём ли, или умираем, - всегда Господни" (Рим. 14; 7-8).

Таким образом, отрицание смерти  отчуждает от жизни. За этим кроется зловещее дьявольское: "Нет, не умрёте, но …будете, как боги, знающие добро и зло"
 (Быт. 3; 4-5).

 Библия врачует сию порочную философию добродетелью смертной памяти: "Во всех делах твоих помни о конце твоём, и вовек не согрешишь" (Сир. 7; 39).

Бегство в фантазию (как защита от реальности) порой принимает предельно уродливые и абсурдные формы.  Например, муж упорно не замечает совершенно очевидных признаков измены своей жены.  Он не хочет их видеть и потому не видит.

Одному немецкому философу  рубежа 19 – 20 веков  принадлежит афоризм:

 " - Я сделал это, - говорит моя память.

         - Невозможно, чтобы я сделал это, - говорит моя гордость и остаётся непреклонной.  В конце концов,  память уступает".

АМИНЬ.